— Здорово, — откликнулся Менделл, — очень здорово. — Он попытался проглотить еще немного еды. — Скажи, ма, ты помнишь дядю Владимира?
— Конечно, это ведь брат твоего отца.
— Как у него было с деньгами?
— Кто когда-нибудь слышал о профессоре колледжа с деньгами?! — воскликнула мать. — Лучше бы он работал руками или имел пай в какой-нибудь фирме. Когда отец был жив и вкалывал на бойне, он регулярно отправлял четыре доллара на родину, чтобы Владимир и Софи могли получше питаться. Работая мозгами — много денег не заработаешь, Барни!
— А когда о дяде слышали в последний раз?
Старушка задумалась.
— Лет пятнадцать-шестнадцать назад, как раз перед смертью твоего отца. А почему тебя это интересует?
Менделл поймал кусок сосиски, который оставался на тарелке, и заставил себя проглотить его.
— Не обращай внимания, я, должно быть, немного не в себе.
— Пьянствовать — да, боксировать — да, попасть в тюрьму — да, но никогда в нашем роду не было сумасшедших, никогда никто из наших не помещался в психбольницу в Ирвин-парке, — заметила мать, наливая в чашку кофе. — Они заперли тебя там потому, что у них самих мозги набекрень. — Она села напротив Барни. — Скажи, сынок, скажи что-нибудь своей старой матери.
— Что?
— Я тебя хорошо воспитала? Нет? Я пыталась научить тебя отличать добро от зла. Когда ты сердился, я уговаривала тебя и успокаивала…
Менделл протянул руку над столом и погладил ее маленькую руку.
— Ты страшно меня наказывала, ма!
Мать похлопала по крупным пальцам, лежащим на ее руке.
— Это для твоего же блага. Объясни мне эту мерзкую историю, описанную в газете, Барни. О том, что ты сделал с этой девушкой. Это неправда, Барни? Ты не вел себя плохо по отношению к ней? Ты ее не ударил?
— Уверен, что нет, ма, — спокойно ответил Менделл. — Я был пьян, но не до такой степени. Потом — пьян я или нет, но я никогда бы не ударил женщину.
— Знаешь, именно это я и говорила Бесси Хепельмеер, — мать погладила его ладонь. — Я тебе верю, Барни. — Она выпустила его руку. — А теперь лучше тебе отправиться к своей жене. Очень хорошо, что ты пришел ко мне, но твоя жена тоже ведь ждет тебя.
— Да, конечно, ма. — Менделл закурил сигарету.
Он встал. Он не мог пойти к Галь, но он имел право запросто, по-соседски, зайти к Розмари. Он мог поговорить с Патом. Тот сумел бы растолковать, что Барни делать дальше, даже если Розмари утверждает, что Пат собирается набить ему морду. Морду! Забавно!
Мать проводила его в прихожую и посмотрела, как он складывает пальто.
— Спасибо за цветы и конфеты, Барни. Но я прошу тебя, поскорее возвращайся!
— Да, конечно, — пообещал Менделл. — И в следующий раз я приведу с собой Галь.
— Это будет очень приятно для меня, — ответила мать.
Менделл знал, что лжет, и мать знала это. Его мать и Галь никогда не встречались, и он сомневался в том, что они когда-нибудь познакомятся. У его матери и Галь не было ничего общего, кроме пола. Привести сюда, к бойням, Галь — только поставить в неловкое положение их обеих. Менделл секунду постоял на площадке, потом пересек небольшое пространство между домом матери и соседними домами. Очень холодно. Высокий ирландец с красным носом и черными волосами, одетый в синие брюки и толстый серый свитер, ответил ему, когда он постучал в дверь черного входа дома семьи Дойл.
— А, это ты! — протянул Пат Дойл. — Что тебе надо?
— Войти! — ответил Менделл.
Барни оттолкнул Пата и прошел на кухню. Она была такой же теплой, как и кухня матери, и в ней пахло жареным мясом. Дойл закрыл дверь и прислонился к ней.
— Ты — проклятый подонок, Барни. Я это тебе говорю.
— Не надо, Пат, пожалуйста, — попросила Розмари, с испуганным видом стоящая у плиты. — Прошу тебя.
Пат издал глухое ворчание.
— Согласен, но только ради тебя.
Пат сел за стол, и Менделл с грустью посмотрел на своего старого товарища.
— Что все это означает?
— Ты не знаешь?
— Нет, — Менделл положил свое пальто на один из стульев, а поверх него шляпу, запачканную кровью. — Розмари объяснила, что ты собираешься набить мне морду, — продолжал он. — Почему?
— Скажу. Присаживайся, — Дойл указал ему на стул и подвинул локтем бутылку виски, стоящую на белой скатерти. — 403 Можешь немного выпить. В такой день, как сегодня, я предложу выпить и собаке.
Менделл присел на краешек стула.
— Нет, спасибо. Я уже напился вчера.
— Да, полиции это известно. — Дойл отрезал кусок мяса и положил его в рот. — Но, может, ты слишком большой сноб, чтобы пить со старыми товарищами?
Менделл налил себе виски, которого ему не хотелось, и проглотил его.
— Может, я и ошибаюсь, но до того момента, как тебя увезли, ты смотрел на нас очень даже свысока, не так ли, Барни. У тебя не было времени для старых друзей, а?
— Согласен, возможно, у меня немного закружилась голова, — яростно защищался Менделл. — Хотелось бы знать почему? Может, потому, что я начал получать большие премии. До этого самыми крупными заработками в жизни у меня были те, которые я получал в армии.
Дойл казался удивленным.
— Ты не единственный очутился в такой ситуации! — Он придвинул бутылку с виски и налил себе. — Кстати, в память прежних дней прими совет, Барни. Возьми-ка немного денег из отложенных тобой и поищи себе адвоката. Знаменитого адвоката!
«Полиция позволила этому Куртису увезти меня, но под залог, — вспомнил Менделл. — Карлтон и Рой недовольны. Так что ничего удивительного, если с минуты на минуту меня снова отведут в полицию, чтобы заточить в тюрьму по обвинению в убийстве».